Будущее страны и политические амбиции: что кого?

Проблема интеграционного выбора Украины не нова. Тем более что проблема эта все больше и больше превращается из объективной дипломатической в политически мотивированную. Так кто и куда хочет на самом деле?

Когда-то, в Киевской Руси...

Если смотреть в историю, то связи современных украинских земель с Европой достаточно глубоки, а главное – в свое время были стабильны и традиционны. Уж не знаем, насколько это будет выглядеть исторически справедливо, но слава первого евроинтегратора Руси явно принадлежит князю Ярославу Мудрому. И свой выбор киевский правитель делал вполне осознанно: карта мира тогда была ограничена даже не политическими, а реальными географическими границами известного. Дальше мест, чем умещалось в бытовом понимании и кругозоре, попросту не знали, да и незачем было особо. Именно из-за этого факта и случилось, что главными партнерами Ярослава были короли Франции, Норвегии, Дании, Венгрии, Польши, императоры Византии. С некоторыми воевали, но больше дружили, заключали браки, что фактически вело к установлению дипломатических союзов. Время распада Руси также стало временем поиска новых путей для восточнославянских земель. Да, политических и военных сил отстоять независимость попросту не хватило, но и процесс освоения современных территорий Украины и Беларуси литовскими князьями проходил вполне безболезненно. Ведь, кроме установления господства, литовцы действительно много взяли от русичей – законы, государственный язык, на некоторое время веру. А в те времена перечисленные выше факторы ценились куда больше, нежели экономическая целесообразность. Попытка же иностранцев позже – в данном случае поляков – навязать свою волю и поработить украинцев привела к небывалому взрыву. Хмельниччина расставила многие акценты на будущее, показала что национальное самосознание украинского народа просто так переломить не удастся.


Чехарда ориентаций

Немногие теперь вспоминают колоссальные проблемы, с которыми столкнулась Украина после обретения независимости. А они были, и какие! Например, с выбором международного вектора и с определением на самом деле доброжелательных партнеров на международной арене. В первые годы независимости, казалось, таким партнером были США, с которыми отношения развивались во многом напрямую. Но заинтересованность заокеанских политиков касалась в основном зарядов на боеголовках, оставшихся в наследство от советского ядерного щита/дубины. Как только мнимая угроза была нейтрализована, а Украина заявила о своем безъядерном статусе, Вашингтон сразу же сменил и свой тон с учтиво-внимательного на деловито-безразличный. Вот и встал вопрос снова: куда?

И не стоит преуменьшать значения проблемы. Самостоятельность и самодостаточность – это, конечно, одни из самых лучших качеств для любой страны, но в современном мире держаться особняком удастся вряд ли. Для постсоветских республик дилемма определенности во внешней политике решалась в индивидуальном порядке. Притяжение к Москве смогли уверенно преодолеть разве что в прибалтийских столицах да в Туркменистане – в конце концов у первых сыграло то самое генетическое чувство причастности к Европе, другим попросту не нужен был российский газ. Сырьевая зависимость становилась все более глубокой. И при этом российская сторона ни разу не предлагала достойного и действительного выгодного всем сторонам решения интеграционной проблемы на постсоветском пространстве. То есть проекта, который мог бы сохранить устойчивые экономические связи без политических пережитков СССР. Все получалось «по-братски», по справедливости же сразу входило в противоречие со стратегическими интересами Кремля. Ну, такая уж логика…

Потому практика Леонида Кучмы была в свое время оправданной. Обещания давались и в Белокаменной, и в Брюсселе. Это давало возможность достаточно успешно балансировать, а относительное равновесие – возможность для передышки и решения внутренних проблем. И когда ситуация вдруг накалялась – вспомним месяцы «Украины без Кучмы!», второму президенту удавалось вовремя сменить «прицел» и не дать себя от изолировать хотя бы в одном направлении. Так что главный урок – разновекторность имеет свою историю и уже апробирована в украинской дипломатии. Результаты? Само по себе существование Украины как государства с собственной международной позицией.


Что говорить, когда нечего говорить?

Что же мы имеем на сегодняшний день? Сказать, что отношения с Европой у нас безоблачны, это сказать неправду. Претензии европейских политиков звучали и звучат, тон этих заявлений становится все более однообразным и фактически привычным. При этом мало кто из европейцев хотя бы пытается понять саму суть внутриукраинских проблем. Ведь как-то сложно себе представить, что бы случилось в той же Бельгии, если бы ее премьер-министра уличили в подделке государственных документов и подписании невыгодного для страны договора. Или, например, если бы некие политики из Франции выехали бы из страны и за рубежом стали рассказывать о преследованиях и прочем? Ну, что бы было потом? Ведь политические системы перечисленных стран (да и любых государств Европы) построены именно на принципах верховенства закона, а значит, для обвинения в политических репрессиях там нужны очень веские причины.

А теперь вернемся в Украину и посмотрим телеэфир. Разве представители оппозиции не имеют прямого доступа на телеканалы, разве оппозиционные фракции каким-то образом ущемлены в своей парламентской работе (тут ключевое слово именно «работа», драки и блокирование трибуны в это понятие явно не входят)? На все эти вопросы объективные эксперты при изучении ситуации могут получить только лишь отрицательные ответы. А если ситуацию в Украине станут сравнивать с другими примерами на постсоветском пространстве, то и подавно – большего соответствия европейскими политическим нормам найти будет сложно. Как иллюстрация – результаты выборов, когда реально по спискам три оппозиционные силы смогли набрать больше процентов совокупно.

И вот теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны. Да, вполне возможно, напряженность и непонимание официального Киева и Брюсселя сегодня – это понятный и неприятный факт, более того, неприятным он является для обеих сторон. Но что делает наша оппозиция, выезжая и встречаясь с иностранными дипломатами? Как иначе это назвать, нежели совершение действий по подрыву международного авторитета страны? Ведь, по сути, лидеры оппозиции – в первую очередь ближайшие сторонники Юлии Тимошенко Григорий Немыря, Сергей Соболев и Сергей Власенко – призывают европейцев давить на Украину, то есть вмешиваться во внутренние дела страны.

Вот поэтому, смотря на красивые ланчи нашей элиты в Давосе на минувшей неделе – так и хотелось воскликнуть: «Господа! Будьте патриотами, критикуйте внутри страны, вы это делать умеете (Яценюка, Порошенко, Кличко и прочих сложно обвинить в пустословии), но не подставляйте всю страну на глазах всего мира». Потому как реальных предложений по выходу из дипломатического клинча от оппозиции не поступает. Власть же предпринимает хотя бы какие-то практические усилия для разрешения действительно сложного положения. Заключение соглашения о разработке добычи сланцевого газа с корпорацией Shell тому пример. Да, это ответ и Москве, и всем нашим скептикам, как бы сегодня пессимистично ни звучала «европейская мелодия» для Украины. Потому как интересы государства можно и нужно отстаивать, прежде всего – делом. Разговаривать же о нашем будущем мы можем и находясь в стране. Это будет и достойней, и полезнее.


Виталий Павлов
Фото: president.gov.ua

На фото: Подписание соглашения о начале разведки и добычи сланцевого газа, состоявшееся на минувшей неделе на экономическом форуме в Давосе, между украинским правительством и корпорацией Shell – это и есть реальная евроинтеграция страны.