«редакция» побывала в Емельяновке, где век назад селяне заставили закрыть «наливайку» и до сих пор не варят самогон
Летом 1912 года, когда в церквях еще пели за здравие батюшки царя Николая II, в Емельяновке мужики взяли да и закрыли местную «казенку», сделав волевой шаг в сторону трезвости. И даже не выпили за это дело по рюмашке. Местная редакция, сообщившая о любопытном факте, гадала, что же будет дальше: всеобщая трезвость или разгул самогонщиков? Спустя век наши корреспонденты побывали в Емельяновке, чтобы узнать, пьет ли население, и найти тот самый первый емельяновский трактир.
Здесь почти все родственники
История Емельяновки, собственно, и началась с выпивки. В двадцатых годах XIX века на эти места пришел жить крестьянин Емельян с женой и ребятишками. На пустоши Джай-тамгал, где жили в своих кибитках кочевые ногайцы и время от времени проходили с обозами рыбы и соли чумаки, семья поставила мазанку. Но с хозяйством не задалось: в комьях глинистой, похожей на залежавшуюся халву земли ничего не росло. Емельян с горя чуть не запил, а потом смекнул, что раз место проходное, хорошо бы поставить здесь трактир. Вскоре семья уже вовсю «делала бизнес», а окрест их дома стали селиться новые люди.
По свидетельствам историков, селом Емельяновка стала, когда здесь осела еще одна большая семья – крестьян Кофановых, от которых отказался их хозяин, помещик по фамилии Дик. Он купил Кофановых у другого помещика, но люди, пока шли из Херсона в Феодосию, потеряли «товарный вид», и Дик передал через своего управляющего, что они свободны. Со временем Емельяновы и Кофановы породнились, и по сей день, если верить молве, половина села – хоть уже и дальние, но родственники. А на месте трактира, с которого все начиналось, построили новый сельский клуб.
Что же заставило крестьян пойти на этот беспрецедентный шаг – войну с «казенками» вплоть до их ликвидации, теперь даже историки не знают. Может, мужики устали от вечного похмелья и разорительных для кошелька попоек, а может, бабы осерчали и погнали пьяненьких мужей «на штурм». В любом случае факт имеет место быть, а вот вернули ли сто лет борьбы с пьянством селу трезвость?
В каждом дворе – по винограднику
Большое село, около пяти сотен дворов, разделено, как Киев Днепром, широкой дорогой. По обе стороны – беленые с голубыми ставнями домики, похожие на принарядившихся старушек. Ставни и яркие заборы – это платочки, краснеющие цветами клумбы – помада, купленная в сельмаге за пять рублей. Тут, в сельмаге, пахнущем стиральным порошком и повидлом, гривны по прежнему называют рублями. Помада стоит пять, пиво «Жигулевское» на рубль дороже. На узкой деревянной полке в ряд соки, дешевые напитки, водка и одеколон «Саша». По сравнению с соками и водами выбор алкоголя небольшой: два сорта водки и два пива. Если верить, что спрос рождает предложение, напрашивается вывод: безалкогольные напитки в Емельяновке пьют больше, чем водку. Покупательница в халате и с пакетом (взяла с собой, не новый же каждый раз покупать!) берет «Жигулевское». Две, нет, одну бутылку.
– Да что вы, откуда пьянство у нас… Ну, как у всех, – растерялась из-за нашего вопроса хорошенькая продавец. О том,что раньше в селе был трактир Емельяновых и о самих Емельяновых, женщина не знает. А вот с Кофановыми знакома и, выйдя на крыльцо, показывает, как к ним проехать.
Путь к дому потомков основателей села лежит мимо ухоженных дворов, где за низкими заборами гуляют жирные гуси, выкрашенного в металлик Ленина и душистых коровников. Правнук того самого Кофанова, что осел в будущей Емельяновке, Александр Егорович с женой Людмилой Николаевной встречает нас у калитки. В глубине двора заливается лаем, аж подпрыгивает, маленькая собачонка – обидно ей, что сидит на цепи, пока вторая гуляет. Та дружелюбно машет хвостом, виляя облысевшим от старости туловищем. В городе такую усыпили бы уже давно... Хозяева приглашают в дом, обросший за полвека массой пристроек и верандочек
– Та! То окно выпадет, то еще что-то, у нас ремонт постоянный, – смущается от комплимента жилищу Людмила Николаевна и задергивает за нами занавеску, прикрывающую вход.
На стене в небольшом зале – сувенирные тарелочки, их делает дочь Кофановых. Живет она в Ялте, но родители уверены – вернется в село. Сюда почти все Кофановы рано или поздно возвращаются, вот и тетки Егоровича перебираются из Симферополя в Емеляновку, поближе к своим. Кофановы показывают семейный альбом: вот маленький Саша в сельском детсаду, вот дом, в котором жили отец и дядьки, вот застолье, а вот тетки, и одна другой наливает домашнее вино из бутыли в рюмочку.
– Наши люди отродясь самогона не пили, в каждом дворе был виноградник и все делали вино, – улыбается воспоминаниям Александр. – Но сейчас и его мало кто делает, некому пить. Старики по домам, молодежь вся в город уехала, кто остался, в Интернете сидят. Да и не принято по селу с бутылкой пива шастать.
Издавна на селе пьяницами считались не те, кто употребляет свое, а те, кто пьет магазинную водку. Александр Егорович рассказывает, что водку у них никогда особо не почитали, поллитрой только расплачиваются с заезжими шабашниками. Еще говорит, что при Союзе в Емельяновке был большой колхоз и куча работы, а сейчас людей нанимают на сезон фермеры. Смеется: сухой закон при Горбачове пережили нормально, с тем же вином, «как пили, так и...». Но «сильно пьющим» село не было никогда. Было работящим, даже первоклашки пасли гусей и коров. А сейчас дети коров пасут, только если им родители за это платят. Да и мало кто коров держит, молоко частники скупают – невыгодно, за литр «два рубля».
– Мужики требовали, чтоб трактир закрыли? Наверное, могло такое быть. Но мы слишком молодые для этих воспоминаний, – щурится Александр Егорович.
Провожают нас Кофановы вместе. Рослые, сильные, еще не старые, до сих пор держатся за руки. Как ни крути, в селе их больше, «серебряных» и «золотых» семей.
«Я самогонку презираю, как фашистов!»
Вскоре благодаря сельскому «агентству новостей» – бабушкам на лавочках, о том, что «приехали городские», в Емельяновке знали даже собаки, вдруг переставшие облаивать нашу машину. В «агентстве» посоветовали за историческими подробностями ехать к бабушке Наде, мать которой в молодости работала на Емельяна.
Надежде Даниловне Скорофатовой 88 лет, а ее дому – 160. Поначалу был саманный, после войны его укрепили кирпичами и достроили еще часть. Кем у Емельяна работала мама, Надежда Даниловна уже не помнит, рассказывает: дома мама часто шила, напевая песенку про модистку. Помнит, как сама пряталась от немцев в куче сухих коровьих лепешек и как трудилась после войны на поле.
– Я так увлечена была этой работой, что могла загрузить с мужем два прицепа на триста ящиков, – бабушка Надя потирает худенькое плечо, как будто только что бросила в кузов последний мешок. – Умору не понимала, мешок в 70 килограммов на плечи – и несу. За хорошую работу премии давали. Дураков все любят, вот и меня, прости Господи! Но после войны – знаете какая радость, что на своей родине работаешь, что покушать есть.
Рассказываем Надежде Даниловне о заметке столетней давности, спрашиваем про сельское пьянство и как проходили праздники. Она чуть заметно качает головой.
– Село такое веселое было! Соберемся, пойдем посмотрим на погоду (прогуляться. – Ред.), игры были, футбол! За столом пели. А пить не любили, село у нас было жадное на пьянку. Я ругалась, когда пить звали. Дедушка у меня рано умер, так он эту самогонку... Боже спаси! Муж трошки любил выпить. Я самогонку презираю, как фашистов!
Странно, но в селе считающегося «депрессивным» района (Емельяновка в 22 км от пгт Нижнегорского) не видно ни повалившихся заборов, ни прохудившихся крыш, ни горьких пьяниц под кустами. Благополучно все как-то, просто и практично.
У бывшего учителя истории местной школы, а теперь пенсионера Константина Семчика дом помоложе и попроще, а сам учитель нарочно с утра не брился «чтобы дома быть и точно никуда не пойти». Это он рассказал нам, как начиналась Емельяновка. Про нынешние времена говорит, что молодежи в селе мало, потому что работы нет, а оставшиеся ребята иногда выпивают втихаря.
– К невестке моей, она в магазине работает, менты подростка специально подослали и штрафанули, когда бутылку ему продала. Теперь молодежь если пива хочет, своего человека подсылает, пьют скрытно, боятся попасться, – посмеивается он. – Я сам выпить не любитель, но, если что, знаю, где достать баночку. Делают у нас вино три-четыре человека, а что до самогона, это сейчас в селе не модно. Работникам, если кто нанимает, теперь на месте наливают, раньше давали бутылку. Но я деньгами отдаю, все знают, что я не по этому делу.
Новый клуб на месте старого трактира
Двухэтажное здание клуба в окружении других построек выглядит как избушка на курьих ножках. Больше похожи на клуб стоящий неподалеку розовый домик или маленький белый с колоннами. Но все это кафе и магазины. Сто лет назад одно закрыли, а на его месте теперь два. Как головы у гидры!
Правда, все они пустуют. В полутьме «банкетного» зала розового кафе качаются на сквозняке развешанные по углам воздушные шарики — эхо то ли свадьбы, то ли Дня знаний. За прилавком под шансон предается лирической грусти сдобная женщина-продавец. На просьбу приготовить кофе чуть не обиделась. Сказала, что тут вообще никакого кафе нет. Тут магазин, а кафе рядом, в домике с колоннами – бывшем здании конторы правления колхоза «путь Ильича». У «Ильича» оказалось заперто.
В клубе, который построили 44 года назад и с тех пор ни разу не ремонтировали, гулко, сыро и пахнет жженым деревом – завклубом только что при помощи болгарки мастерил флагшток.
– Мы здесь все праздники проводим, начиная с новогоднего, – сообщает завклубом, коренной емельяновец Олег Шевченко. – Хохмим, поем, танцуем. А выпивают в барах. Молодежь – она везде одинаковая, разве что ребята пьют меньше, чем девчата. Шучу!
Это мы у него спросили, как проходит дискотека в сельском клубе. Пляшут тут, по всей видимости, в холле, поддерживаемом зеркальными колоннами. Ответ на вопрос, почему зеркала прилеплены на высоте двух метров, сразил наповал – чтобы не перебили. На стену наклеены две бумажки. На одной – перечеркнутая сигарета, на другой – перечеркнутый бокал. Значит, не пить и не курить. Во всяком случае, в этом помещении, на месте бывшего трактира основателя Емельяновки. Похоже, что в столетней войне с водкой крестьяне таки выиграли несколько боев.
На фото: правнук основателя села Александр Егорович говорит, что в Емельяновке никогда не уважали самогон и водку, каждый двор делал свое вино.
Валентина Воробьева
Фото Светланы Борисовской