Эдуард фон Фальц-Фейн искал и возвращал на родину ценности, в том числе в знаменитые крымские музеи
Сегодня, 14 сентября, барону Эдуарду фон Фальц-Фейну исполняется сто лет. Поздравляем барона Эдуарда фон Фальц-Фейна с юбилеем и желаем побить еще не один рекорд! Он – один из самых блестящих представителей русской интеллигенции за рубежом.
Барон завоевывал награды как спортсмен-велосипедист, получал премии как блестящий журналист, пользовался успехом как удачливый бизнесмен. Он связан тесными родственными узами с известными русскими фамилиями Епанчиных, Достоевских, Набоковых. Его отец – родной брат основателя знаменитой Аскании-Нова в Херсонской области. Свою виллу «Аскания-Нова» в Вадуце – в крошечном европейском княжестве Лихтенштейн он превратил в настоящий русский музей за границей.
Э.Фальц-Фейн возвратил на родину из-за рубежа более 200 произведений искусства, созданных русскими художниками. В том числе и в Крыму. Воронцовскому и Ливадийскому дворцам он подарил две реликвии : портрет князя Потемкина предположительно работы Левицкого и гобелен с изображением царской семьи – дар персидского шаха Николаю II в честь трехсотлетия дома Романовых.
Еще советское правительство наградило барона орденом Дружбы народов. Он имеет и четыре украинских ордена за заслуги перед нашей страной – по два ордена Ярослава Мудрого и «За заслуги». В 1987 году астроном Крымской обсерватории Людмила Журавлева назвала в его честь астероид главного пояса.
Автору этих строк посчастливилось не раз встречаться с бароном Фальц-Фейном.
Русские корни
Он любит рассказывать о своей родословной. Как в 1828 году царь Николай I подписал указ о продаже немецкому герцогу Фердинанду Ангальт-Кетенскому более 48 тысяч десятин земли в Причерноморских степях. И вскоре на территории нынешней Херсонской области возник хутор Аскания-Нова (в честь древней области Асканского княжеского дома). После смерти герцога наследники продали имение немецкому колонисту Фейну, который отдал свою единственную дочь замуж за соседнего помещика Фальца. Так было положено начало династии немецких колонистов – «королей овцеводства» на юге Украины Фальц-Фейнов.
Эдуард Александрович родился в селе Гавриловка на берегу Днепра в имении Аскания-Нова. Его отец был из династии херсонских Фальц-Фейнов. Мать, Вера, принадлежала к известной в России адмиральской династии Епанчиных. Помимо Аскании-Нова Фальц-Фейны имели и крымские адреса.
Трагически сложилась жизнь семьи в годы революции. В своем имении Преображенка зверски была заколота солдатскими штыками бабушка. Дед с пятилетним Эдуардом бежал за границу. Отец под видом рабочего скрылся в Крыму, затем, откупившись, смог уехать за рубеж. Потом наступили обычные мытарства эмиграции – Берлин, Париж, Ницца. И наконец, приют в крошечном европейском княжестве Лихтенштейн с виллой под названием «Аскания-Нова». Он всегда считал себя русским, гордился предками, вписавшими немало славных страниц в историю Украины и России.
«Жулик-коллекционер подсказал мне, где картина»
Одним из первых пожертвований барона в Россию была часть библиотеки Дягилева-Лифаря, которую он купил в 1975 году на аукционе в Монако. Затем – архив Соколова, хранивший тайну расстрела семьи последнего российского императора. Без участия барона не обошлась история со знаменитой Янтарной комнатой. Бесценными экспонатами музея Шаляпина в Москве стали документы из семейного архива певца и бронзовый слепок его руки, переданные бароном в 1990 году.
В 1980 году, когда Эдуард Александрович впервые приехал в Москву в качестве президента национального Олимпийского комитета Лихтенштейна, ему удалось побывать и в родных местах. Он не узнал Асканию-Нова. Угнетало полное запустение заповедных мест. Он решил восстановить былую красоту заповедника, увековечив тем самым память его основателей, и перечислил сюда сто тысяч долларов.
Мне запомнился день 29 августа 1990 года, когда барон передавал Воронцовскому дворцу в Алупке портрет князя Потемкина, вывезенного из Крыма немцами во время Великой Отечественной войны.
– Как он попал в Америку? – рассказывал Эдуард Александрович. – Трудно сказать. Один жулик-коллекционер подсказал мне, у кого картина находится. Она оказалась у другого такого же жулика, и он не хотел ее мне показывать. Пришлось предъявить ему визитную карточку. Как изменился он в лице… И побежал за картиной. Она была свернута в рулон и повреждена. Я стал торговаться и купил ее. Надо полагать, ей лет двести. И, возможно, она принадлежит кисти Левицкого. Я приобрел картину в США специально для Советского фонда культуры. Я счастлив, что она нашла свое место во дворце Воронцова.
Спустя три года Эдуард Александрович снова приехал в Крым. На сей раз он привез еще одну уникальную вещь – ковер, подаренный последнему российскому императору персидским шахом. Ковер исчез из Ливадийского дворца в период революции. О том, как был найден гобелен, барон рассказывал так:
– В один прекрасный день звонит мне в Вадуц Юлиан Семенов и говорит: «Эдуард, на аукционе во Франкфурте продается уникальный гобелен – портрет царской семьи. Подарок персидского шаха Николаю II к трехсотлетию Дома Романовых. Ты обязан его купить». В тот момент я не смог сразу выехать во Франкфурт. И тогда Юлиан, будучи корреспондентом «Литературной газеты» в Бонне, предложил торговаться на аукционе вместо меня, держа связь по телефону. Я, конечно, согласился. И Юлиан купил гобелен. Так, благодаря ему ковер вернулся домой – в Ливадийский дворец.
«А нас пригласить забыли»
О русском бароне в Лихтенштейне Юлиан Семенов узнал, будучи в Женеве на аукционе «Сотбис». Познакомился с ним и решил подключить к поискам Янтарной комнаты. Но в совместной благотворительной работе Фальц-Фейна и Семенова есть еще одна большая история, которую тоже подробно рассказывал мне Эдуард Александрович:
– Однажды Юлиан говорит: « Эдуард, ты будешь героем России, если поможешь перевезти из Парижа на родину прах Шаляпина!» А русские уже вели об этом переговоры с французским правительством. Но безрезультатно. Дело в том, что разрешение на перезахоронение дает не правительство, а мэр Парижа. Тогдашнего мэра Жака Ширака я знал. Но вначале необходимо было закрепить письменное разрешение наследников. Мы с Юлианом позвонили сыну Шаляпина Федору Федоровичу, живущему в Риме. Я пригласил его в Лихтенштейн. Он приехал, но разрешения не дал. Целую неделю мы с Юлианом его уверяли, убеждали, забрасывали аргументами. Затем мы поехали в Париж. Ширак отнесся к идее хорошо, но сказал, что так как Шаляпин обожал Париж и парижане его до сих пор знают и любят, необходим компромисс: мэрия дает разрешение на перезахоронение праха, но перед этим на доме, где Федор Иванович жил, на улице Рю де По, 1, установите мемориальную доску. Мы так и сделали. Затем уговорили и сына. Прошло немного времени. Я уехал на каникулы в Монте-Карло. Там, на пляже, раскрываю редакцию и вдруг вижу крупный заголовок – «Вчера в Москву передан прах Шаляпина». Только вот на торжественную церемонию перезахоронения великого певца нас с Юлианом чиновники пригласить забыли…
Два чувства близки были им
Юлиана Семенова и Эдуарда Фальц-Фейна связывала многолетняя дружба, общность интересов.
Юлиан Семенов часто приезжал к Фальц-Фейну в Лихтенштейн. Места эти он обожал. Барон с утра уходил в свой офис. А Юлиан садился за пишущую машинку и работал над книгой «Лицом к лицу». В Вадуце ему пришла идея создать редакцию «Совершенно секретно». Об этом тоже вспоминает барон:
– Как-то вечером, за водочкой (мне-то мама алкоголь употреблять запретила, так я ее никогда и не пил, а Юлиан любил), он мне говорит: «Эдуард, я решил основать редакцию, в которой будут публиковать секретные архивные материалы. Большинство из них по истечению определенного срока могут быть рассекречены. А я буду эти документы публиковать. Представляешь, как такая газеты будет для всех интересна». Так и случилось.
Однажды Юлиан пригласил меня в Крым, в свой дом недалеко от Ялты, в Мухалатке. В Симферополе, куда я прилетел, устроил чудный прием. Привез домой. Но потом, по своему обыкновению, засел за печатную машинку. И я заскучал. Тогда он пообещал мне пригласить на ужин своих друзей, в том числе одну интересную даму. «Тебе, знаменитому Казанове, она очень понравится. Я, конечно, обрадовался. На следующий день, в шесть часов, раньше остальных гостей, приехала дамочка. Я начал за ней ухаживать и даже успел один раз поцеловать. Но тут приехали остальные гости. Вдруг дамочка подводит ко мне одного из гостей и говорит: «Позвольте представить вам моего мужа». Вот те на, думаю, кончен бал, больше не поухаживаешь. Говорю Юлиану: «Почему ты меня не предупредил, что она замужем?» Юлиан засмеялся: «Специально, иначе ты бы не решился за ней приударить». – «А кто она такая?» – «Пугачева!» Никогда не забуду этот случай…
– Когда я узнал, что Юлиан перенес инсульт и лечится в Австрии, в Инсбрукской клинике, недалеко от Лихтенштейна, я сразу поехал к нему. Он узнал меня и улыбнулся. Я говорил с ним. И он все понимал, кивал головой, но ответить не мог. Это было тяжело видеть. Я возвращался домой, и всю дорогу, все сто пятьдесят километров, думал о нем, вспоминал наши встречи в Германии, во Франции, в России, в Крыму. Все наши встречи в этом мире. И передо мной был улыбающийся Юлиан. Таким он остался в моей памяти навсегда.
«Посуду в моем доме гости моют сами»
У некоторых читателей может создаться впечатление, что деньги барон получил в наследство и может ничего не делать. На этот вопрос он отвечал мне так:
– Я получил в наследство землю, а не деньги. Занимаюсь туристическим бизнесом, который дает мне капитал. Меня называют в Лихтенштейне «королем сувениров», так как я являюсь хозяином фирмы по продаже сувениров и антиквариата. Я барон, не имеющий в доме прислуги. И когда ко мне приезжают гости, я сам им готовлю угощение и накрываю на стол. Но посуду в моем доме гости моют сами.
Бывая в Крыму, Эдуард Александрович говорил, что счастлив видеть свои дары в экспозиции дворцов-музеев, которые, на его взгляд, с каждым годом становятся более привлекательными, интересными и посещаемыми. Делясь своими впечатлениями о Крыме, Украине и России, барон говорил: «Я рад, что дожил до того времени, когда из врага превратился в друга народа…»
На заметку
Как удается сохранить форму
В интервью журналу «Вокруг света» Эдуард Фальц-Фейн так ответил на вопрос о своем долголетии:
– Не пил и не пью, не курил и не курю, не обедаю, утром 20-километровый кросс на велосипеде. Всегда какие-то интересные дела... По субботам меня навещает дама – не всегда одна и та же. Единственная проблема отношений с дамами – не выдать своего истинного возраста воспоминаниями о 20-х годах…
На фото: барон фон Фальц-Фейн с орденом Дружбы народов.
Татьяна Барская
Фото из архива автора