Никас Сафронов, великий и эпатажный

Известный и дорогой российский художник рассказал «Газете», что мечтал о славе Леонардо да Винчи, и предложил написать портрет автора – в подарок

В ялтинском театре имени Чехова 27 июня открылась персональная выставка Никаса Сафронова «Избранное». Художник прибыл в Ялту 26 июня, к открытию, и всё время был окружён журналистами. И тем не менее, современный король эпатажа (в российской прессе постоянно муссируются скандалы с участием Сафронова – то он, якобы, соблазнил кого-то, то сюжет картины присвоил, а то и вовсе снялся голым на фоне собственного шедевра) не терял благодушия и уверенного спокойствия. «Газете» тоже удалось не только получить ответы на интересующие вопросы, но и – обещание написать портрет в подарок.


Интервью мастера также началось достаточно экстравагантно. Со словами «Какая жизнерадостная девушка!» маэстро наклонился и быстро поцеловал мою руку, выведя на несколько секунд из рабочего состояния, но я «нашлась»:

– Никас, чем порадуете зрителей ялтинской выставки?

– Здесь выставляется около 80 картин, выполненных в разных жанрах и техниках. Задача этих выставок – познакомить крымчан с моими работами.

– Вы часто бываете в Ялте, чем она вас привлекает и чем отталкивает?

– Бываю не так часто, как хотелось бы. А привлекает Ялта прекрасной погодой и природой, открытыми улыбками и сердцами людей, красивыми женщинами и белоснежной набережной, общением с моими здешними друзьями и знакомыми, чистым морем и дельфинами и массой положительных эмоций. Поэтому когда я прилетаю сюда, то ничего отталкивающего здесь не замечаю.

– С чего вы начинаете новую работу?

– Беру холст и пишу. Конечно, предварительно вся работа идет в голове. Если это портрет, то сначала делаю эскизы и наброски, а затем уже перехожу к самой работе. Если пейзажи, то опять-таки достаю эскизы. Я много лет назад ездил по Европе, делал эскизы старинных домов, замков, интерьеров. Они все хранятся у меня в мастерской, и когда необходимо, я их достаю и использую как рабочий материал. Прежде всего, я ассоциирую эти рисунки с тем настроением и впечатлением, которое тогда испытывал. Собственно, с этого всегда начиналась и начинается классическая живопись. А, например, в модернистских работах, всё начинается с поиска антуража. У меня была серия картин «Река времени», где я писал с оригиналов полотен известных художников. Но копируя эти работы, я в исторические портреты вкладывал черты наших современников, лица знакомых людей.

– У вас есть авторитеты в живописи?

– Ко мне однажды подошёл студент и сказал: «Профессор, когда я буду большим художником, то я хочу быть похожим на вас». А я ему ответил, что когда я задавался этим же вопросом в его возрасте, то хотел бы стать таким художником, как Леонардо да Винчи. Цели должны быть высокими. А авторитеты – недосягаемые. Мне нравятся художники, которых я до сих пор не могу понять: это – Веласкес, Тёрнер. И то, что для меня совершенно непостижимо – это работы Ван Эйка, Ганса Мемлинга, Ганса Гольбейна, Феофана Грека, Андрея Рублёва. У них есть такие тончайшие по передаче света и по технике вещи, которые мне совершенно не понятны.

– Есть у вас работы, которых вы стыдитесь и которые не хотели бы никому показывать?

– Когда ты в 11 лет пишешь цветными карандашами распятие Христа по картине Микеланджело, то это тебе кажется круто. Сейчас мне было бы стыдно за многие ранние работы, я не хотел бы показывать никому картины, которые делал как пробные, экспериментальные: с возрастом растёшь, мастерство совершенствуется, мировоззрение меняется.

– Если бы только одна из ваших работ могла остаться в вечности, какую бы вы выбрали?

– Это сможет решить только вечность и история. У Леонардо всего 13 законченных работ, но они все – гениальны. И, в принципе, ему было бы достаточно одной «Джоконды», чтобы навсегда остаться в вечности. Вы знаете, что современники смеялись над Питером Брейгелем? Они считали его чем-то вроде карикатуриста. И ещё сто лет после его смерти художники говорили друг другу: «Ну ты как этот придурок Брейгель». А через 200 лет после смерти он был восстановлен из небытия. Оказалось, что он гений света, цветопередачи, формы, в нём есть тайна, интрига, глубокая символичность.

– Портреты каких исторических личностей вы хотели бы написать?

– Я хотел бы вернуть родителей, папу и маму, брата Сашу, которого не стало. И рисовать, рисовать... А исторических? Да, пожалуй, всех! Наполеона, Цезаря, Петра Первого, Ленина, Чехова, Мопассана, Достоевского, Толстого – это же всё безумно интересно!

– Вы признанный мастер современного портрета. Почему выбрали этот жанр? Потому что, как и Модильяни, вам более всего интересен человек или так проще всего прославиться, заработать?

– Скорее, первая причина. В процессе работы ты больше всматриваешься, узнаёшь человека, тоньше его начинаешь чувствовать и со временем даже приобретаешь верного товарища и друга. Конечно, я не исключаю и другую причину – заработать. Портреты мне приносят основной доход, потому что это – гарантированный заказ. Приходит заказчик, обсуждаем сумму, после этого я приступаю к работе. А поскольку я к этому жанру всегда относился очень серьёзно, то, написав один портрет, я после этого обычно получаю от этого же человека ещё заказы – рисовать его детей, жену и т. д. Владеть портретным жанром очень сложно, но интересно и полезно. И я вас уверяю, что не каждый маститый художник умеет рисовать портреты. Особенно тяжело рисовать портреты детей: нужно запомнить и зафиксировать в памяти нужное тебе, пойманное выражение глаз и лица и перенести их на холст. Я же не могу сказать человеку, и тем более ребёнку: «Приходи завтра с тем же выражением лица, что и месяц назад». В портрете нужно «схватить характер», понять психологию человека – у тебя на это есть один – два сеанса, а не рисовать уши, волосы, костюм. Портрет – это каждый раз испытание, на каждый я трачу полтора-два месяца.

– Вам всё равно кого рисовать или нужно испытывать симпатию, или хотя бы интерес к изображаемому?

– Я всегда к модели отношусь с симпатией и любовью, но при этом стараюсь сохранить объективность. Например, я писал многих президентов разных стран – Владимира Путина, Дмитрия Медведева, Михаила Горбачёва, Леонида Кучму, Джоржа Буша-старшего и младшего. И в том числе президента Азербайджана Гейдара Алиева. До меня его портреты писали более 350 художников, и он все эти работы оставлял в запасниках. И только мой портрет до сих пор висит у них в семье. Почему? Потому что все предыдущие художники пытались ему льстить, а я не стал. Я написал объективную правду.

– Никас, последний вопрос. Говорят, что вы пишите самые дорогие портреты в мире. Если я рискну заказать вам свой портрет, сколько это будет стоить?

– Для вас – ничего! Если вы приедете в Москву, позвоните мне, то мы сразу сделаем наброски портрета. Считайте, что это подарок. Портрет навсегда остаётся в истории твоего рода. Это очень серьёзная работа, и люди (особенно политики) не всегда понимают, что мастер, востребованный художник не может просто так тратить два месяца рабочего времени. Но иногда я просто дарю свою работу, потому что мне этот человек симпатичен и хочется, чтобы моя работа осталось у него дома.


 

После Ялты – по всей Украине

Билет на ялтинскую выставку стоит 60 гривен. Продолжаться она будет, по словам организаторов, всё лето.


Сегодня основная часть работ Сафронова находятся в частных собраниях и музеях России и зарубежья. Самыми знаменитыми владельцами его картин стали Софи Лорен, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо, Пьер Карден, Дайана Росс, Монтсеррат Кабалье, Мадонна. Он писал портреты Аллы Пугачевой, Мстислава Ростроповича, Хулио Иглесиаса, Дайаны Росс, Лучано Паваротти, Джека Николсона, Стинга, Стивена Спилберга, Тины Тернер, Леонардо ди Каприо и многих других звёзд современности.


Такие же, как в Ялте, выставки планируются в Кривом Роге, Кировограде, Харькове,