«редакция» заглянула в костюмерную украинского театра и выяснила, что работа костюмера – дело не только тонкое, но и нервное
Встречают по одежке. А уж артистов тем более. Когда поднимается занавес, ты вмиг оказываешься в другом мире, с особой эстетикой. Театральные костюмеры – как раз те люди, которые за эту эстетику отвечают. Не так-то легко от и до продумать образ героя (чтобы зритель поверил). А если героев не один десяток? Рассказывает театральный художник Генриетта Петкевич.
За восемь лет работы в Крымском академическом украинском музыкальном театре она оформила более 20 спектаклей, а еще – множество юбилейных и праздничных концертов. Сейчас Генриетта работает над музыкальной комедией «Одесса хочет петь», которой в октябре театр откроет свой очередной сезон. Состав артистов внушительный – 60 человек, и всех нужно одеть.
Побывав в пошивочном цехе, «редакция» увидела, как создают для этого спектакля костюмы балетной труппы – они честно отражают морскую тему: полоска и сине-голубые тона. А в каких нарядах будут главные герои, зритель узнает уже на премьере.
В кабинете у Генриетты висит коллаж из ретрофотографий, который помогает настроиться на нужную волну. На столе – распечатка «Одессы…». Генриетта с удовольствием говорит о работе и совсем немного о себе. Родилась в Перми, там же окончила художественную школу и швейное училище. Выпускница Кировского технологического института. В Крым переехала, выйдя замуж.
«И правильно рассчитать время на переодевание»
– Моя работа начинается с чтения пьесы. Мне необходимо продумать, как будут одеты герои: кто они, из какого времени, какой у них характер, возраст, темперамент. Идеи черпаю прежде всего из жизни, а также из книг, телепередач, Интернета. Здесь у меня хранятся и современные журналы, и раритеты. Вот, например, «Рижские моды» 1951-го.
Затем я должна сделать эскизы, подобрать цветовую палитру. Следующий этап – покупка тканей. Очень важно, чтобы зрители не узнали современные бытовые материалы.Ткани красим, комбинируем друг с другом так, чтобы они совсем по-другому смотрелись, дополняем их аппликациями, вышивкой, расшиваем тесьмой.
Далее эскизы и ткани я отдаю в пошивочный цех. Наша задача – не только хорошо сшить, но и провести качественные примерки, правильно рассчитать время на переодевания (у артиста за спектакль их может быть несколько). Также необходимо учитывать освещение, которое способно убить работу художника: оденем актеров, допустим, в красное, а осветитель посветит желтым, и для зрителя они будут серыми.
– Сегодня мы делаем костюмы, чтобы их можно было и стирать, и гладить. Злоупотреблять частой стиркой нельзя, иначе вещь быстро придет в негодность, полиняет, испортится вышивка… Кстати, у нас в подсобных помещениях хранятся раритетные образцы – как дань мастерству художников. Выбросить их рука не поднимается.
Сколько стоит сшить один костюм? По-разному. Минимальное количество ткани обходится где-то в 300 гривен. Плюс отделка. В итоге конечная цена может достигать и тысячи, и полутора.
Артист, будь готов к перевоплощениям, не всегда же играть красивых...
– Театр – это большое производство, где много цехов: и костюмерный, и декораторский, и бутафорский, и постижерный (изготавливают парики, усы, бороды. – Авт.), и столярный, и осветительный, и радиоцех, но именно швейный самый загруженный. Костюмы шьют на каждый спектакль (их уже негде хранить), и когда понимаешь, какой колоссальный труд за всем этим стоит, проникаешься глубоким уважением к мастерам швейного цеха (он состоит из восьми человек: из них пять портных, два закройщика, вышивальщица. – Авт.) – некоторые проработали здесь 20-30 лет.
Случается ли, что мои идеи не одобряют? Изначально мы с режиссером подолгу обсуждаем все нюансы будущего зрелища. Затем я показываю ему финальные эскизы, и мы выносим свои предложения на худсовет. Последний может не согласиться разве что со сметой, и тогда надо думать, как сделать спектакль дешевле (впрочем, зритель в любом случае увидит качественную работу).
Вот актеры, бывает, отказываются надевать костюмы. Приходится режиссеру с ними беседовать. Но я считаю, артист должен быть готов к любым перевоплощениям, не всегда же играть только красивых, стройных и молодых.
Придумываю ли я костюмы себе? Конечно, шью и себе, и своей семье. Однако в театре свои наряды не демонстрирую.
«Моя рубашка знает слова»
Заведующая костюмерным цехом Любовь Аверьянова в театре почти 20 лет. Она рассказала «Газете», что сейчас работы заметно прибавилось: больше стало спектаклей, почти каждый день – выезд. Постирать, погладить, подлатать, где надо, и вовремя поднести наряд актеру – профессия костюмера требует большого трудолюбия, физической выносливости и… стрессоустойчивости.
– Зачастую артистам надо очень быстро переодеться за кулисами. Вот представьте: пока мужчина возится с носками, мы на него рубашку надеваем, и все это в темноте, в спешке, с нервами. Бывает, не успеваем, и тогда он уже на ходу пуговицы или запонки застегивает. А однажды актрисе не той стороной пояс прицепили… Актеры нервничают, могут и сорваться, накричать, правда, потом всегда извиняются. Но я не обижаюсь – сама виновата.
– А в принципе актер и костюмер – это друзья или…?
– Конечно, мы стараемся дружить, скандалить как-то не хочется. Но тут еще от человека зависит. Есть у нас и гонористые актеры, типа я самый лучший... Есть и очень своеобразные, которые не выйдут на сцену не в своей рубашке. Спросишь, почему, а он в ответ: «Моя рубашка знает слова, без нее я все забываю, начинаю заикаться». Впрочем, есть и такие, кому все равно, в чем выступать.
– Интересны подробности вашей работы. Допустим, сегодня – вечерний спектакль…
– …И за 4-5 часов до его начала я вызываю костюмеров на работу. Вместе со мной нас пятеро (плюс одна прачка), за каждым закреплены свои артисты, свои гримерки. Люди друг к другу привыкают, и даже случается, что актер отказывается работать, если к нему прислали другого костюмера. Со складов мы выносим нужные костюмы, внимательно осматриваем их – надо ли что-то почистить или починить, «облагораживаем», а потом разносим по гримеркам. Костюмы – на вешалках, обувь – в коробках. И точно так же, бережно, артисты после спектакля должны свои наряды сдать. Но, увы: некоторые могут бросить вещь как попало, наизнанку. Мы, конечно, проводим «разъясительные беседы», особенно с молодыми. Все-таки старшее поколение более трепетно относилось к костюмам.
– Какие-нибудь курьезные ситуации помните?
– Однажды у артиста штаны упали прямо на сцене, но он не растерялся – сумел это обыграть. Или у девочки балетной подъюбник свалился, так она его схватила и за кулисы бросила. Бывает, сидишь, и вдруг крик: «У актера брюки порвались!» Мы хватаем иголку с нитками, выскакиваем из своего цеха, бежим… А куда бежать-то? Артист ведь на сцене в этот момент находится, мы же не выйдем к нему! (Смеется.)
– Любовь Михайловна, за что вы любите свою работу?
– Ну, во-первых, я в принципе люблю театр, здесь всегда посмеешься. Да и привыкла за эти годы – чего переходить с места на место? Хотя расстройства, как я уже рассказывала, тоже бывают. Плечи болят от тяжестей. А еще жалко, когда уходят артисты, к которым привыкаешь.
Кристина Безумнова
Светлана Борисовская
На фото: Заведующая костюмерным цехом Любовь Аверьянова показывает платье к спектаклю «Ромео и Джульетта».