68 лет назад, 8 июня 1945 года, СССР вступил в войну с Японией. Отец нашего корреспондента через много лет вспоминал свое путешествие по таинственным подземным городам, где японские военные испытывали бактериологическое оружие
Вторая мировая война закончилась 2 сентября 1945 года капитуляцией Японии. Но об этом вспоминают нечасто. И вообще, в восточной, хоть и короткой по времени ( с 8 августа по 2 сентября), истории войны много неизвестных страниц.
Так распорядилась судьба, что мой отец, Вячеслав Никифорович Мехонцев, техник-лейтенант, начальник военно-телеграфной станции, был одним из немногих советских военных, которые прикоснулись слегка к одной из таинственных историй Второй мировой войны – деятельности японского отряда №731, занимавшегося разработкой и испытанием бактериологического оружия... В августе отец оказался в Хайларе, где находился один из филиалов отряда №731.
Отца уже нет в живых. Но остались его рассказы о том времени, записанные мною в последние годы его жизни.
– Прибыв в Манчьжурию из Кенигсберга, наш эшелон несколько дней стоял в Хайларе – городе, окруженном сопками. Был конец августа – начало сентября 1945 года, – вспоминал отец. – От китайцев, которые подходили к вагонам, мы узнали, что в сопках неподалеку существуют целые подземные «города», что строили их тысячи военнопленных, в том числе и советских, из которых никто не остался в живых, что там, под землей, и сейчас, возможно, находятся японцы. Ясно, что мы не могли упустить случай разведать, что же это за такие тайные «гнезда». Дважды ходили в сопки, но безрезультатно.
В нашей 204-й отдельной роте связи 190-й истребительной авиадивизии на этих сопках уже однажды получил множество ран, подорвавшись на мине, старший сержант Баранов, потому мы вели себя крайне осторожно. И лишь на третий раз, вновь уйдя самовольно из роты, нашли заделанный наспех камнями вход в подземелье.
Нас было трое – я, Леонид Малин и Анатолий Суворов. Спустившись по широким ступеням, изредка включая длинный китайский фонарик, начали двигаться по коридорам подземелья вглубь. Там стоял, как сейчас помню, холодный полумрак и закладывающая уши зловещая тишина. Словом, было очень неуютно.
Наша «экспедиция» длилась довольно долго. Мы заходили в комнаты, двери которых были открыты, но никаким способом не могли попасть за закрытые железные двери других помещений. Что там хранилось, сказать не могу. Тогда мы считали, что из этих помещений японцы вели через амбразуры огонь по мосту через реку Хайларку (на этом мосту валялась перевернутая 45 мм пушка), по которому недавно проходили наши наступавшие части.
В открытых помещениях мы видели в основном солдатские принадлежности: одеяла, мыло, бумажные салфетки (и туалетную бумагу, к слову, в рулонах, это в 45-м!), зубные щетки, порошок, иногда – боеприпасы. Следов подземного боя не было. А на сопках вблизи этого подземелья (и это тогда показалось нам странным) лежали лишь наши убитые солдаты. Почему среди убитых нет самураев? Не может же такого быть! Бой здесь был короткий, но жестокий. Схватки доходили до рукопашной, о чем свидетельствовали окровавленные финки и штыки, неиспользованные гранаты, валявшиеся в траншеях.
Множество гильз от патронов говорило о том, как пыталась горстка наших бойцов прорваться на вершину сопки, внутри которой, в подземелье, сейчас находились мы. Тех погибших наших солдат похоронили потом с почестями, но до сих пор не могу простить себе, что не узнал ни одной фамилии героев. Ведь они не дали вырваться на поверхность чумным, холерным и бог его знает каким еще бациллам – так почему-то мне сейчас думается...
Утомленные от нервного перенапряжения, начиная терять под землей, в длинных коридорах ориентир, мы уже решили возвращаться обратно, как вдруг ногой я наступил на что-то мягкое и тут же включил фонарик (мы их время от времени отключали, чтобы сохранить заряд батареек). В позе человека, который стремительно бежал, передо мной лежал труп японского солдата. Руки вытянуты вперед, зад приподнят. Оружия у него не было. «Ишь, драпает, – сказал тогда Толя Суворов. – Спешил к выходу, а откуда? Что-то тут не то...»
Мы пошли дальше. Трупы стали попадаться чаще. И вот свет фонаря выхватил из темноты открытые двери, проем которых был забит мертвецами. Страшная куча! А внутри на двухъярусных длинных нарах в самых невероятных позах, с остекленевшими глазами застыли, не сумев вырваться из готовой могилы, самураи.
Мы, конечно же, не знали тогда о существовании зловещего отряда №731, о том, что был приказ японского командования: любыми путями замести следы преступлений. «Смотри, что делают фашисты самурайские – своих не щадят!» – возмущенно произнес Малин. «Специально их умертвили, наверное, чтобы не возиться с ранеными, слишком быстро драпали», – резюмировал Суворов.
Я, потрясенный, забыв обо всем, не гасил фонарик. В его свете от трупов прыгали, ползли, замирали на стенах жуткие привидения-тени. «Это не зря, – думалось мне. – С ними похоронена тайна. Тайна преступления...»
Мы поспешили к выходу. И, как оказалось, вовремя. Нас встретили саперы, которые готовились взрывать лаз в подземелье. «Еще полчаса, и вы бы там остались, так вашу!» – зло произнес капитан, прибавив несколько крепких слов. Через 15-20 минут раздался взрыв, и бетонное чудовище накрепко закрыло свою пасть – вход в подземелье.
Прошли десятилетия, а помнится все, как вчера. Не знаю, связано ли это с самовольным походом в сопки, но потом долгое время меня терзала странная чесотка – почти до конца октября, пока мы не приехали на родину и меня не положили в госпиталь.
На снимке: отец с сестрой Анной (1945 год).
Фото из семейного архива.
Японцы из подземелий Хайлара, скорее всего, покончили с собой
К 1945 году Япония была готова к развязыванию бактериологической войны. В строго засекреченных бактериологических отрядах Квантунской армии в Маньчжурии уже были созданы огромные запасы бактерий, способных вызвать массовые эпидемии, а также технические средства доставки их к целям. Об этом очень подробно рассказывает в своей книге «Кухня дьявола» известный японский прозаик и публицист Сэйити Моримура. Эффективность смертоносных бацилл проверили на тысячах живых людей различных национальностей в «лабораториях» и на специальных полигонах. Поражающая способность начиненных бациллами авиабомб и бактерий, распылявшихся с самолетов с помощью особых устройств, была изучена в ходе боевых операций японцев в Монголии и Китае.
С 25 по 30 декабря 1949 года в Хабаровске состоялся судебный процесс по делу бывших военнослужащих японской армии, обвиняемых в подготовке и применении бактериологического оружия. Перед судом предстали двенадцать человек, в том числе пять генералов.
Бывший генерал-лейтенант медицинской службы Кадзицука показал на суде, что в 1936 году по требованию японского генштаба и по указу императора были созданы мощные базы. В Маньчжурии были сформированы и приданы Квантунской армии две крупные части, получившие позже наименования «отряд 731» и «отряд 100».
В отряде 731 на живых людях, которых японцы между собой называли «бревнами», проводились и другие, не менее жестокие и мучительные опыты. Изучались пределы выносливости человеческого организма, например, на больших высотах или при низкой температуре. Для этого людей помещали в барокамеры, фиксируя на кинопленку агонию, обмораживали конечности и затем наблюдали, как наступает гангрена...
Отряд 731 имел несколько филиалов, в том числе отряд 543, размещавшийся как раз в районе Хайлара. Один из свидетелей на Хабаровском процессе сообщал, что летом 1945 года там держали 13 тысяч крыс с блохами, зараженными чумой.
Когда стало ясно, что советское наступление не остановить, генерал-лейтенант Сиро Исии, командовавший отрядом 731, приказал уничтожить все следы экспериментов: подопытных убить, сооружения взорвать, а личному составу филиалов покончить с собой. Сэйити Моримура пишет, что приказ о самоубийствах был отменен под давлением другого военного – но, как видим, в отряде 543 его успели выполнить, или же в суматохе эвакуации новое распоряжение до Хайлара просто не дошло.