редакция побывала у Сабрие Эюповой – единственной крымчанки, создающей ковры в средневековой технике килим
Килимы – домотканые коврики из овечьей шерсти, украшали татарские дома еще во времена Крымского ханства. Сабрие-ханум ткет на своем станке точно такие же и нитки красит, как тогда, бычьей желчью, луковой шелухой и травами. Старинное мастерство ханум в девяностые прокормило семью, сегодня это отдых и приработок. К ткачеству ее привела дорожка из счастливых случайностей.
В молодости Сабрие-ханум не было ковров. Она собиралась стать учителем.
– Но экзамен провалила. А тут приехала подруга, говорит: работаю ткачом, поехали, в наше училище поступишь. Я посмотрела – работа понравилась. И поступила.
Дом Эюповых прохладный и наполнен запахами недавней зимы, восточной кухни и детства – недавно родился третий внук. Гостиная отделена от кухни резной деревянной аркой. На полах, стенах, тахте – ковры и коврики. Советские.
– А где же ваши килимы, ханум?
– Я сапожник без сапог, – махнула рукой. – Кофе будете?
Она ставит турку на огонь, просит невестку присмотреть, а мы поднимаемся на второй этаж, в рабочий кабинет.
– Вот возрождаю...
Маленькой комнатке сходство с павильоном этнографического музея придает платок марама на стене и громоздкий станок. Марама сто лет, в нем прабабушка Сабрие выходила замуж, покрывала голову, читая Коран. Забрала с собой в депортацию, а внуки сохранили. Тонкая ткань украшена узорами, и даже Сабрие-ханум не знает, как они вытканы.
– Мы были молодые, не интересовались...
Эюповы перебрались в Крым в 90-м из Таджикистана. Поселились в общежитии, потом узнали, что пустует этот домик, и перебрались сюда. Сделали пристройку. Работали в совхозе. С развалом Союза работы совсем не стало, килимы да еще огород стали единственным источником пропитания.
– Станку тоже сто лет?
– Не-ет, – смеется Сабрие, – это мне Мамут-ага привез. 16 лет назад.
Мамут Чурлу, крымскотатарский деятель искусства, возрождает народные ремесла. В начале девяностых он нашел стареньких мастериц, еще помнивших, как ткали килимы до депортации, и убедил их научить других женщин. Одной из них оказалась Сабрие. Другие научились и забросили, а у Сабрие-ханум дело пошло.
– Мамут-ага в нашем районе проездом был. Моя сестра ему рассказала, что я ткачихой работала. Он сказал: зовите ее, будем знакомиться. Предложил научиться делать килим. Я говорю: давайте. Неделю училась.
– Каждый день работаете?
– Как времечко найду. Зимой каждый, а летом вообще не сажусь – дети строятся, много работы на участке. Зато зимой говорю: «Меня дома нет, я есть сегодня не готовлю». И сюда. А иногда и полежу вместо работы, – смеется.
За станок ханум садится, как музыкант за рояль. Есть между этими инструментами внешнее сходство – черные хлопчатобумажные нити натянуты струнами. Это долевые, через них маленькие пальчики ткачихи продевают цветные нити. Цветов в узоре, как правило, 7 или 9
– Так обычно получается. Наверное, что-то это еще и значит, – заулыбалась ханум.
Выложила ряд, деревянной рамой подравняла. Слышно, как дерево скользит по полотну, слышно молитву с минарета и как топают по деревянным ступеням маленькие ножки Эдема – внука. Нет ни радио, ни телевизора. Сабрие, когда работает, любит тишину.
Материал – овечья шерсть, красители натуральные: бычья желчь дает желтый, оттенки коричневого получаются из зеленой оболочки грецкого ореха, рыжий – марена. Нитки, чтобы выкрасить, надо смотать, замочить, час кипятить с красящим веществом, остудить, выполоскать, высушить...
– Бита (бабушка. – Авт.), все знают, что краски пахнут очень остро! - шестилетней Эдем дошел до нас и решил поучаствовать в разговоре.
– Конечно, балам (дитя. – Авт.), - на детей здесь никогда не шикают.
– Мамут-ага привозит уже готовые нитки, - говорит Сабрие-ханум. – А раньше мы сами красили. Запах был, кошмар!
Раньше – это когда Эдем был маленьким – теперь у него есть братик, и значит, Эдем уже большой. Мальчик с нежностью смотрит на сопящий конверт, поминутно целует Эмира в пухлые щеки.
– Сабрие, а что отличает килим от других ковров?
– Орнаменты. Но я вам не могу их расшифровать, – это ханум говорит почему-то шепотом.
Крымскотатарские узоры – геометрические фигуры, мотивы растительного и животного мира. Ярым-гуль – полцветка розы, арслан агъыз – пасть льва, пота-козъ – глаз верблюжонка (ромб), каз-аяк – гусиная лапка, сечекли череп – ваза с цветком, огюз-сийдык – воловья моча (волнистая линия). Узоры для килимов подбирает Мамут-ага, он же выступает посредником между заказчиками и Сабрие. За квадратный метр ханум получает 50 долларов, треть его рыночной цены. Стандартная величина килима – два метра, на его изготовление уходит три недели.
– Ханум, а килимы, как в Ханском дворце, вы тоже могли бы выткать?
– Я их никогда не видела, – то ли вздохнула, то ли хихикнула. – Рядом была, но внутрь не заходила. С краю прошлась. Там, чтобы в каждое помещение зайти, надо деньги заплатить. А где взять столько денег?
Сварился кофе. На столе уже четыре вида печенья, манты с мясом и тыквой. Вкусно!
– Кушайте, девочки. Кушайте, и будем разговаривать.
Килимы нашей собеседницы украшают посольства США и Польши, дома зажиточных крымских татар. Для известной певицы Заремы соткала безрукавку – потом видела ее по телевизору.
– А чего себе в дом килим не сделаете?
– Нитки не мои, я чужое привыкла с детства не трогать. Кусочки с остатков насобираю, сотку намазлык – коврик, молитву делать. – Думаю, придет кто-нибудь ко мне молитву делать, я дам. Сотку, а тут Мамут-ага говорит: заказали намазлык, принеси, если есть готовый. И я отдаю.
– С помощью узоров можно и пожелание владельцу килима заложить, да?
– Не знаю, – женщина снова переходит на шепот, на секунду зажмуривается, а потом с каждым словом все громче. – Я никогда не интересовалась, откуда что. Процесс люблю. Работа идет – хорошо. Масть!
Сабрие-ханум сидит на пуфике, сложив руки на коленях. Голова чуть наклонена вбок. Глаза живые. Ждет, какие еще вопросы зададим.
Знаете, нет в ней этого свойственного творческим людям надрыва. Просто делает свою работу, получает удовольствие. И деньги, что тоже немаловажно. Это ее с коллегами из средневековья и объединяет.
Валентина Воробьева
Фото Светланы Борисовской
На фото: Сакский район, с. Вересаево, 28 марта. Сабрие Эюпова за работой. Она считает, что рукоделие сегодня возрождается потому что люди испугались потерять свои корни.