Ровно 71 год назад, 2 ноября 1941 года, симферопольцы проснулись в совершенно чужом городе, пропахшем гарью ночных пожаров. Так для одних началось рабство, для других – смертельно опасная борьба
Каждый из 865 дней под властью немцев мог стать последним для любого мирного жителя – даже для того, кто был готов приспосабливаться к «новому порядку». Но запугать Симферополь захватчики не смогли. С началом оккупации началась и подпольная борьба горожан – тайная тогда, легендарная после войны и почти забытая теперь. В честь героев подполья в Симферополе названо около двух десятков улиц, но мало кто (даже из местных!) может сказать, чем прославились, например, Ефремов, Саватеев или Волошинова?
Что творилось в оккупированном городе, можно узнать из дневников очевидцев. «2 ноября наши войска оставили город, – пишет симферополец Хрисанф Лашкевич, в день начала оккупации по привычке отправившийся на работу. – На улице Маркса я видел немецких мотоциклистов и трупы мальчишек, вышедших с ружьями стрелять в них. Поразительна меткость немцев: только по одной ране – на лбу или в сердце... Население в панике бежит с главных улиц, но на окраинах вовсю идет грабеж магазинов... Понад стенами крадутся люди с мешками и котомками».
«Животный страх затмил рассудок граждан, – рассказывает учительница Вера Житнева, пережившая оккупацию. – Уже 4 ноября женщины гуляли с офицерами, всячески подчеркивая свою близость. А мужчины разглагольствуют об освобождении и сытой жизни. В моде восхищаться всем немецким: авто, танками, формой и самими немцами».
«От происходящих зверств население в ужасе, – продолжает Хрисанф Лашкевич, описывая жизнь в городе уже через пару недель после появления фашистов. – На всякий стук спешат открыть, думая, что стучат немцы, и боясь заставить их ждать хоть минуту... Солдаты отбирают вещи, посуду, снедь, причем дают плату – 5% стоимости... Немцы любят бить плетками, бьют и офицеры, и солдаты: они – люди, мы – животные, нас можно убивать... Что делается за пределами Крыма – неизвестно».
Спустя несколько дней после захвата Симферополя новые хозяева установили в нем «новый порядок», имитирующий городскую жизнь: включился водопровод, дали электричество, заработали магазины, театр, кино и прочие заведения для немцев, румын и лояльных к режиму граждан. Это с одной стороны. С другой – выселение в бараки (немецкой армии требовалось хорошее жилье) и поголовный учет жителей для отправки на различные городские работы, за которые они получали по сто граммов хлеба в день. А еще появились биржи труда для отправки на работу в Германию и жесточайшая система налогов для всех жителей от 16 до 60 лет. И за малейшую провинность, например, появление на улице после шести часов вечера без документов – репрессии, вплоть до расстрела или повешения.
На перекрестке улиц Пушкина и Карла Маркса установили репродуктор, откуда громыхали фашистские марши и дважды в день передавали немецкие новости – сюда жители были обязаны являться за «просвещением». Здесь же устроили комендатуру и румынское гестапо (немецкое гестапо – самый страшный адрес при новом порядке, находилось на Студенческой, 12, сейчас того здания не существует). На пересечении Пушкина и Горького, где теперь магазин одежды, открылось казино для немецких офицеров «Вена», напротив – ресторан для румын. А по соседним улицам ходил трамвай, запряженный людьми...
По воспоминаниям очевидцев, многие горожане пали духом, многих свели с ума голод и потеря всяческих жизненных перспектив, но находились и такие, кто боролся, подпольных групп было множество: диверсионные отряды жителей Симферополя взорвали 11 воинских эшелонов, подпольщики устраивали саботаж на предприятиях, которыми пользовались немцы, собирали сведения, чтобы передать их партизанским связным. Здесь можно вспомнить группу, организованную Василием Бабием, на счету которой около сотни убитых гитлеровцев.
Кстати, самая дерзкая диверсия этой группы связана с вышеупомянутым казино-кабаре «Вена»: в декабре 1943 года четверо подпольщиков, переодетых в немецкую форму, под видом ночного патруля вошли в зал и расстреляли находившихся там немецких офицеров.
Последний подпольщик крымской столицы
«редакция» нашла единственного живого участника сопротивления гитлеровской оккупации: 82-летнего Виктора Лазоркина, который в 1941 году был третьеклассником
Многие герои-подпольщики погибли в годы войны, многие ушли уже в мирное время, и теперь из непосредственных участников тех событий ветеранские организации могут назвать лишь одного человека. Наш сегодняшний собеседник, Виктор Лазоркин, живущий в своем доме, в тихом «углу» Симферополя, начинал свой трудовой путь шофером, но большую часть жизни посвятил юридической практике. А в 1941-м он был самым обычным школьником, третьеклассником.
– Мы жили на улице Айвазовского, в большом дружном дворе, и до войны у меня было вполне счастливое детство, – рассказывает Виктор Лазоркин. – Помню, как после появления немцев по городу начали ездить машины с огромными рупорами, из которых постоянно раздавалось: «Мы принесли свободу и независимость!» А потом началась облава: улицу с двух сторон перегородили грузовыми машинами, включили прожекторы и солдаты начали ходить по дворам и сараям и забирать всех трудоспособных на расчистку улиц, на погрузку-разгрузку вагонов. Били, кричали, ломали все подряд. Такие облавы повторялись, и бывало, что увезенные люди не возвращались…
Семья Лазоркиных с первых дней оккупации оказалась связана и с подпольным движением, и с партизанами, через которых борьбу координировало советское командование.
– К нам приходили от партизан Женя Островская и Гриша Гузи, – продолжает Виктор Алексеевич. – С чем приходили, не знаю, меня не во все дела посвящали. Первыми моими заданиями были наблюдения: когда приходили связные, я сидел возле дома и наблюдал: если показывался немецкий патруль, то сразу бежал, говорил взрослым, и партизаны прятались в глубине соседского сада. Иногда поручали заниматься снабжением: ходил на базар, покупал батарейки и фонарики, чтобы передать в лес партизанам. Помню, они шутили, что я незаменимый для таких дел помощник.
Весь мир вокруг одиннадцатилетнего паренька, вовлеченного в подпольную борьбу, изменился до неузнаваемости. Изменились привычки, круг общения и разговоры. Но страха, признается Виктор Лазоркин, не было, хотя все знали, как немцы карают за сопротивление: в горсаду, недалеко от нынешнего кинотеатра «Симферополь», часто вешали людей с табличками на груди: «Партизан», «Подпольщик»…
А с весны 1942 года юному Вите стали давать более ответственные задания.
– Поручали разносить листовки, – говорит он. – Прятал за пазуху и шел по квартирам, где жили другие подпольщики, которые потом распространяли их в людных местах. Листовки печатались или в виде коротких призывов, типа «Смерть немецким оккупантам!», или как сообщения Совинформбюро.
В условиях крайнего дефицита информации, уверяет бывший подпольщик, именно такие листовки сообщили симферопольцам о разгроме гитлеровцев под Москвой и о победе советских войск под Сталинградом.
– Еще ходил к тайникам, где забирал тетрадки с какой-то важной информацией, – добавляет Виктор Лазоркин. – Выполняя эти задания, кстати, познакомился с руководителем всей подпольной борьбы в Крыму Иваном Козловым. Он жил возле художественного музея, у Семена Бокуна. У Бокуна была дочь Саша, моя ровесница, с ней мы тоже ходили к тайникам, брали донесения и приносили Козлову. Где был один тайник, я и сейчас помню: в Семинарском сквере, в водосточной трубе!
Весной 43-го нашелся среди подпольщиков предатель, и начались повальные аресты, пытки, казни. Симферопольские подпольные организации города потеряли тогда две трети своего состава. Кто предал – информация, закрытая до сих пор.
– Нас успели переправить в лес к партизанам, – вспоминает Виктор Алексеевич. – А Бокун остался, и на следующий день его забрали с семьей в гестапо, на Студенческую, и всех там расстреляли… А мы с матерью и отцом стали жить в Зуйском лесу, в палатке из парашюта, конину за счастье считали и однажды просто чудом спаслись от карателей. Но это уже другая история, партизанская.
«С Сашей, моей ровесницей, мы ходили к тайникам за донесениями для Козлова – руководителя всей подпольной борьбы в Крыму. Где был один тайник, я и сейчас помню: в семинарском сквере, в водосточной трубе!»
На фото: конвоирование группы советских граждан по ул. Гоголевской (ул. Гоголя) в Симферополе. Январь 1942-го.
Дмитрий Смирнов
Фото: monarchismorg.blogspot.com